С того дня, как Утшхэ приобрела собственного феникса, прошло не более трех недель. Она постепенно училась уживаться с приобретением – нравное создание так и норовило кого-нибудь исцарапать. А, порою, и поджарить кому-нибудь пятки.
Испуг и видения того вечера Утшхэ и Танако были благополучно забыты, или, по крайней мере, отложены до лучших времен – утомительная помощь на стройках и реконструкциях не давала ни минуты на лишние мысли.
За эти три недели произошло много странностей: например, пропала Зарика со своим другом и благополучно вернулась, но уже без него, утверждая, что потеряла его на полпути до дома. Через несколько дней в лесу нашли его порванный зверьем труп.
Феникс Утшхэ, названный Йохко, научилась вести себя паинькой – все чаще она смиренно сидела на плече хозяйки, изредка зарываясь головой под перья крыльев или в волосы владелицы.
Вечерами, если сон из-за шума не шел, Утшхэ и Танако собирались с остальными «рабочими» у костра и развлекались, как могли: кто-то играл на самодельной арфе, кто-то – на свирели, кто-то раздобыл бубенчики и трещал ими, некоторые и танцевали. Не каждую ночь, но регулярно, начиная со дня прибытия наших героев происходили такие вот гуляния не пол- ночи.
Спать же ложились наши хранитель и подопечная вместе – на одной кровати, широкой, если не сказать, огромной, на всю комнату, в доме, где когда-то жила семья отрекшегося от престола принца Сильвестрейн.
Однако, этим вечером им не было суждено заснуть мертвым сном или отдохнуть у костра. Стоило Утшхэ закрыть дверь, а Йохко устроиться на уголке подушки, на которой обычно засыпала хозяйка, как раздался стук… В крышу. Громкий, он разбудил даже провалившегося в казалось бы беспробудный сон Архвейг, не говоря уже о фениксе и вздремнувшем сбоку у входа Нори.
Утшхэ не стала тратить время на вопросы и, выбежав наружу, по веткам бесшумно забралась на крышу. Через пару секунд послышались  шуршание и мужские сдавленные вскрики, посыпались голубые лепестки и покатились обмороженные, покрытые слоем льда листья, а еще через несколько минут на платформу, что располагалась впритык ко входу, скатился человек в темном плаще – тусклый лунный свет не позволял разглядеть его точный цвет, - а сверху сиганула Утшхэ. Она уже было занесла кулак, чтобы отбить у чужака желание к столь безрассудным поступкам, как его лицо озарило свечение, исходящее от Йохко – выскочившая на площадку феникс прыгнула на грудь человеку и неудачно попыталась поцарапать того за нос.
- Йохко, отставить! – Стоило команде сорваться с губ Утшхэ, как феникс тут же отскочила от человека и, распушив перья, принялась угрожающе шипеть.
- Достаточно. – Отмахнулась эльф. Феникс удивленно отпрянула еще дальше в сторону и недоумевающе склонила голову на бок.
Утшхэ же, не беспокоясь уже о том, что чужак может быть опасен, отстранилась и, выровнявшись, помогла подняться ему.
В эту же минуту на платформу вышел сонный и недовольный Танако. Первой его мыслью было убийство всех и вся, но одного взгляда на лицо жрицы хватило чтобы понять, что ему лучше повременить с выплескиванием негатива – уголки губ Утшхэ изгибались чуть вверх, что уже само по себе было необычно. Да и лицо чужака самому хранителю казалось отдаленно знакомо – глаза потомственного оборотня позволяли рассмотреть лицо человека детально.
- Рада тебя видеть, Хаскан. – Поздоровалась беловласая эльф.

- Утшхэ, позволь узнать, что ты делаешь в этой дыре, когда Старые Боги слабеют? – Спросил Хаскан первым делом после того, как наши герои прошли в помещение и расположились в комнате, напоминающей одновременно и прихожую, и зал – в ней на стенах находили несколько крючков для одежды, а с другой стороны – между дверями в комнаты, стояла широкая софа и  маленький столик из сухого пня. А также несколько жестких плетеных кресел с вязаными подстилками для сидений. 
Утшхэ устроилась на софе, где тут же рядом буквально упал Танако. Тонкая жрица чуть не подпрыгнула.
- Ты не мог бы садиться аккуратнее? – Ледяным голосом спросила она. Впрочем, вопрос носил более риторический характер, и девушка перешла к ответу на вопрос гостя. – Я ничего не знаю о том, что происходит в Храмах Божеств. Эдемейн уже много лет как потеряла звание Высшей Сущности.
- Действительно… - Поудобнее раскинувшись в плетеном кресле, Хаскан прижал нижнюю губу ногтем большого пальца и задумался. Некоторое время все трое так и сидели молча, в тишине, прерываемой лишь приглушенным храпом Нори, доносящимся с улицы. 
- Однако, неужели Эдемейн потеряла всякую связь с Высшими?
Утшхэ вздохнула и прикрыла закрыв глаза скрыла лицо ладонью, явно о чем-то думая.
- Она не принадлежит к Кругу Родоначальников. – Не открывая глаза и не поднимая лица, проговорила тихо жрица. Говорить подобно ей было явно неприятно. – Она больше не богиня даже в полном смысле этого слова. Она даже немногим сильнее теперь полубога, бывшего родоначальником рода Сильвестрейн. Я… - Утшхэ сделала паузу, чтобы вздохнуть. – Я не знаю, у кого сейчас больше сил – у нее, или у рядового Архвейг.
Несколько минут все молчали. Однако, в итоге Танако не вытерпел:
- Ты сказал, что Старые Боги слабеют. Но не мог бы ты пояснить, почему? – Сонно спрашивал хранитель, стараясь добиться как можно более мирного звучания голоса, что было нелегко. Чем темнее небеса, тем больше зверь в Темнокрылом хранителе поглощает светлую человечность. И потому, лучшее для него в это время - сон.
А также Танако зевал. Зевал, в общем-то, особо не смущаясь. При жрице, привыкшей к его распущенности более чем, вести себя манерно было бы как минимум странно. Хаскана же он как личность не интересовал, и церемониться с ним не имело смысла.
- Один из демонов бежал из темницы Серого Замка. – Немедля сообщил тот.  – Говорят, его освободила девочка из рода эльфов со светлыми волосами.
Утшхэ дернулась, и стала внимательно всматриваться в лицо сонного хранителя.
- Танако… - Тихо выдохнула она. – Хранитель…
- Что такое? – Лениво пробубнил эльф. Сосредоточенный, встревоженный взгляд Утшхэ, однако, заставили его отойти ото сна достаточно быстро.
Жрица, в свою очередь, сглотнула и повернулась к Хаскану.
- Друг мой. Друид Варсиканского Леса. Брат природы… Я своими руками спасла ребенка, который освободил страшнейшего врага моего рода.
Юноша обмер.
- Хаскан, это...

- Ты не способна..! – Друид вскочил было, собираясь разразиться тирадой, но…
Утшхэ молча опустила голову. Что-то проскользнуло в этот момент в тонком, сухом ее образе, заставившее даже вспыльчивого, мало страшащегося ее ледяной силы друида промолчать. Не каждый день жрица, смотревшая, - и смотревшая не раз, - в лицо Смерти, отводит глаза, будто пристыженный ребенок.
После эльф, не говоря ни слова, молча поднялась и вышла на улицу. Раздался тихий шорох и всполох огня. Оглядевшись, Друид сообразил-таки, что девушка захватила с собой и Нори, а, значит, проследовать за ней он не мог – летающих питомцев или собственных крыльев у друидов не наблюдалось.
Впрочем, обычно друиды не жалеют об этом. Их ум, их жизнь и мечты- все по Земле, праматери Жизни и связь с ней есть величайшая их гордость. Не для них мечты о свисте ветра в ушах и полетах под небесным куполом. Однако, порою на него – Хаскана, все же нападает непреодолимое желание по крайней мере один раз за свою продолжительную жизнь воспарить- таки над земной поверхностью и пронестись, подобно падающей птице в воду, и погаснуть, рассыпаться пеплом, но…
Хаскан откинулся на спинку кресла и закрыл лицо ладонями. Закрыв глаза, друид пытался сосредоточиться на мыслях о том, что же следует ему делать в подобной ситуации. Во-первых, конечно же, держать совет с Жрецом, во-вторых – умилостивить Землю, дабы мать не страдала от неблагодарности детей своих и, наконец…
- Танако… - тихо обратился Хаскан к хранителю. Тот что-то недовольно промычал, но, судя по всему, был готов к беседе. – Почему ты ничего не делаешь?
Однако, Хранитель промолчал. До Хаскана донесся лишь ленивый зевок и ни звука голоса. Тогда друид отнял ладони от лица и переспросил еще раз. Эльф в свою очередь сонно взглянул на него и не то нахмурился, не то состроил страдальческую мину. На лице его отобразилась неописуемая гримаса чувств.
- Она не та, с кем можно быть настолько бесцеремонным.

- Быстрее, еще быстрее! – Утшхэ потрепала Нори по мохнатой шее, но и этого короткого, обычно неощутимого для могучего зверя жеста хватило, чтобы тот изрядно ускорил темп движения.
В ушах эльфы меж тем не свистел – дико выл ветер, а в груди, где внутри все еще змеей сидел каменный холод, шевелилась боль, - по сравнению с ледяной змеей, настоящий дракон. Но не огнедышащий. Скорее -  каменный, давящий своей неизмеримой  мощью. От несущейся в лицо водяной пороши слезились глаза. Впрочем, они слезились не только от этого.
Прошло много времени с тех пор, как жрица давала волю бушующим чувствам. То, что ее сердце чувствует не так остро и пылко, как прочие, еще не означает, что она бессердечна – это заблуждение распространено лишь среди тех, кто не ведает об истинной природе Снежной Стихии. Подобно заключенному под колпаком горячему воздуху, и кроткие чувства жрицы порой требуют высвобождения.
Редкое, но столь опасное как для жрицы, так и для окружающих ее явление, как правило, свидетельствует о том, что Власть Богини угасает – ее ледяные путы слабо сковывают душу слуги и не способны удержать рвения жизни, ее горения.
Еще одно свидетельство того, что Эдемейн слаба, как никогда. За всю историю слуг Эдемейн, - слуг многочисленных, из-за чрезвычайной разрушительности морозных сил, и частой их смены лиц жрецов, - высвобождение сердца из пут происходило лишь несколько раз. И каждый раз сорвавшийся жрец обязан был принять на себя все силы богини, дабы уберечь их от полного исчезновения.
Загадкой остается тот факт, что, несмотря на важность существования холода, не меньшую, нежели жары, в отличие от оной, холод остается Нейтральной, а иногда даже Темной стихией, нежели Жизнетворящей.
Йохко тревожно вскрикнула на плече.
Утшхэ шумно выдохнула, - горло тут же опалило ледяным ветром, резануло воздухом, не знающим пощады даже к жрице.

Это ощущение – физической боли, смешанной с холодом, отрезвило ее.
- Думать… Нужно думать о том, как все исправить! – Выдохнула она громко. Звук собственного голоса еще более успокоил разгорячившийся разум. Девушка вздохнула и закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям.
Все также резал кожу ветер, смешанный с каплями начинающегося дождя, также шумело в ушах и кололо морозом… Но сердце уже не кипело горечью и обидой. Да, ее усталость от долгой, утомительной и болезненной войны с войсками Диэльян была несопоставима с прочими. Да, многие потеряли уже сыновей, отцов и братьев – и эту скорбь ничем нельзя затмить, даже время вечно будет хранить память о огромных потерях.
Но жизнь… Жизнь продолжается! Солнце, несмотря ни на что, ведя луну за собою, шагает в вечном хороводе, и не собирается останавливаться.
- Я же говорила тебе… - Раздался гулкий, и, одновременно, ломкий голос. – Остановка означает смерть. Даже для нас, созданий северного ветра.
Утшхэ молча сглотнула. Она даже не стала оборачиваться или вертеть головой, уже зная, кто говорит с ней.
На подобной скорости это могут быть только Танако или…
- Да, госпожа Эдемейн. Вы абсолютно правы. – Отвечала тихо Утшхэ. Само собой, голос ее был услышан. Богиня с ней, если не сказать – внутри нее. Давно уже жрица замечала за собой, что в ней засело чувство, будто она никогда не одна. Но это не то чувство поддержки, которого всем так не хватает – это слежка, наблюдение за рабом. По факту- сидение на шее подчиненного.
А Йохко запела. Точнее- заверещала, будто пела чему-то торжественную оду.
- Нори, обратно! – Эльф почесала ладонь о шерсть зверя и тот, заворчав, последовал воле хозяйки.

Меж тем же, как вспылившая жрица остужалась, друид и Архвейг не молча упрямствовали.
Когда – ближе к полудню уже, измотанная бессонной ночью, с болящей от размышлений головой, Утшхэ вернулась, в помещении главном ее никто не встречал. Но уже в спальне, где, как правило, в память о почивших родителях она старалась поддерживать порядок, ее ждал «подарок»: связанный, с кляпом во рту Хаскан яростно взирал с полу на беззаботно храпящего Танако. Хранитель, казалось, и подумать не мог, что друид может вырваться из связки. И Хаскана, в свою очередь, это злило еще больше.
Очевидно, ощутив приближение подопечной, Танако начал приходить в себя, просыпаться. Он сонно, смачно зевнул и, потянувшись, лишь после этого открыл глаза. На иссеченном словно острыми камнями и украшенном синяками лице растянулась улыбка.
Позволю сообщить тебе, дорогой читатель, что этот случай был, пожалуй, одним из немногих, когда у Утшхэ просто не было слов.
Жрица молча, открыв рот, не в силах что-то сказать, переводила взгляд с друида на хранителя, явно, размышляя над тем, на кого обрушить свой гнев. И гнев, как ни странно, пал на друида. Эльфа резко приблизилась к связанному и, присев на корточки, выднула кляп и легко, но болезненно стукнула в грудь. Лёд – это не только волшебство, магия и мечи; лёд – еще и огромные физические силы.
- Какого чёрта ты полез к нему? – Спрашивала жрица у друида. Тот, однако, отводил взгляд. Впрочем, смотреть в глаза кому-либо она и не стремилась – в том была вся опасность льда – ему не нужно прикасаться, чтобы заморозить. Достаточно быть достаточно близко.
- Он перв!.. – Друид даже не договорил – его рот покрылся коркой льда. Он понял, что ложь его раскрыта, и препираться или же мычать бесполезно.
Однако, Танако тоже ждало возмездие. Уже через несколько минут он вылетел в окно ласточкой, когда ему вслед понеслись с два десятка острейших кинжалов из льда.
Утшхэ не пыталась догонять – летать она не умела, да и передвижение на определенной высоте для Жриц Севера становится затруднительным. Танако же вернется вскоре сам – когда, как она надеялась, осознает, за что его пытались убить.

- Я повторяю вновь, Хаскан. Зачем ты лезешь в драку с хранителем, в крови которого ко всему тому еще и живут силы оборотней? – Утшхэ раздраженно оборвала предложение, вместо вопросительного знака интонационно едва не вставив восклицательный. Друид потупил взгляд. Он будто или не мог, или не хотел раскрывать причин своего дерзкого поведения. Ранее, зная, что Утшхэ будет недовольна агрессией в любой форме, он даже на ее младшую сестру голоса не поднимал.
Впрочем, тогда он был намного мягче и не…
- Ты. – Выдохнул друид. – Это ты виновата.
Собранная, несмотря на сонливость, но раздраженная жрица чуть склонила голову на бок, и голос ее приобрел почти незаметный, но очень опасный оттенок иронии. Обвинение жрицы, долг которой – служить человечеству, в драке между человеком и эльфом –серьезное заявление, и неудивительно, что эльф так на него отреагировала.
- Ох, я? Своим появлением на свет? – Отозвалась она тихо.
В комнате стало тихо, будто над ними висела снежная глыба, способная рухнуть от малейшего шепота. «Оказывается, - думал тогда Хаскан, - И наедине с девушкой бывает жутко, как в логове чудовища».
- Не совсем, твой хранитель… Его ч… - но друиду не дали договорить.
- Ай да друид! – Прервал Хаскана сильный голос и Танако, на ходу дематериализуя крылья и разминая пальцы (читай: готовя когти) приблизился к нему. В Главной Комнате сразу стало тесно, будто там оказался как минимум медведь.
Утшхэ молча поднялась и вышла вон.
Только Йохко, на удивление хозяйки, слетела с ее плеча и опустилась на плечо… Танако.
Феникс устроилась, будто на насесте, и уснула.
- Ну и хранитель… Ну и друид… - Послышался снаружи тихий вздох жрицы.