Тогда как день догорал и солнце, словно зарываясь в золе, пряталось меж гор,- со стороны неразведанных земель поднималась луна. Белыми своими боками она чуть раздвигала желтоватые облака и как бы хотела догнать солнце, но ленилась, и потому предпочитала двигаться за ним следом.
Утшхэ же, однако, было не до наблюдения за небесными светилами: с самого возвращения ее из храма эльфа не покидало необъяснимое, беспричинное чувство тревоги. Девушка, конечно, пыталась оправдать это ее непривычкой к состоянию абсолютной беззащитности и изнеможением, но здесь-то и ждала ее загвоздка – изнеможенному телу и уму неведомы тревоги. Да и в целом, как правило, чувства уставших эльфов, как и людей слабы – на чувства тоже нужны силы.
- Йохко, ты что-то увидела там? – Феникс встревожено затрепетала и закурлыкала и хотела было рассказать хозяйке, что же она наблюдала, снизу послышался шелест. Хватило лишь пары секунд, чтобы Танако оказался на верхних ветвях древа, рядом с подопечной, а феникс-на плече хранителя.
- Что ты чувствуешь? – Спрашивала Утшхэ тихо, даже не оборачиваясь. Внимательно и чутко она вглядывалась в направление, где граничил с Варсицией Трилстон. Чудилось ли ей, или взаправду, но эльф видела алые, темные вспышки, возникающие по разные стороны от города. Огромные, высокие и зловещие. И с каждой из них словно что-то воздушное лопалось внутри. Примерно как пух от каких-нибудь растений, который резко сдавливали в кулак.
- Совсем слабо… Что-то неправильное. – Чуть погодя отвечал хранитель, став также вглядываться в даль.
- Неправильное?.. Мне казалось – родственное? – Проговорила словно для себя, тихо, Утшхэ. Танако странно взглянул на нее. Именно странно и, ко всему тому же, встревоженно. Словно чувствовал, знал он, что неспроста его подопечная так разошлась с ним в ощущениях. Но объяснить это себе он почему-то не мог.
- Йохко?
- Лишь вспышки… И символы… На земле!.. – Прокурлыкал феникс и закашлялся. Одновременно с этим перехватило дыхание и Утшхэ. Она сипло вдохнула. Выдохнула она уже через кашель, едва успев прикрыв рот ладонью. Но и это ей не помогло – Танако силой притянул девушку к себе.
На ладони ее алели, - это было хорошо видно эльфу-оборотню, да и по характерному запаху различимо – несколько небольших капель крови.
Однако, Утшхэ, ожидавшая бури, притихшая было отчего-то, была поражена реакцией хранителя: Танако совершенно равнодушно вытер ее ладонь краем рубашки и вновь уставился вдаль.
- Х… - Йохко запнулась и снова захрипела.
Бывшая же жрица, не смея и слова сказать, молча смотрела… Но не на вспышки. А на хранителя.
Что же изменилось за то недолгое время, думала Утшхэ, что ее хранитель вдруг стал для нее кем-то, кого она, - страж, жрица, воин, и, в конце-концов, дочь отрекшегося, но какого-никакого принца, - боится?..

Эйнисса вышла на балкон и глубоко вдохнула. Этой ночью луна пьянила ее больше, чем когда-либо до этих пор. И под знаменами Диэльян, этой бессердечной убийцы, будучи иступленным зверем, вампир не чувствовала такой жажды. Одно лишь держало ее от преступления.
Утшхэ…
- Опять ты думаешь о ней! А ты для нее –никто! – Прозвучал вдруг голос где-то под ухом. Вампир покрутилась вокруг себя и шикнула, но голос продолжал говорить. – Это не выдумка, Вампир. Ты не можешь заслужить ее расположения, пора бы признать! – шептал голос язвительно, с каждом секундой оставляя все более болезненные язвы на гордости наивной девушки.
- Нет… Она дала мне второй шанс! – Противилась вампир.
- А третьего не даст! – Смеялся голос. Он, то есть голос, был ни на что не похож. Это был голос ее, Эйниссы, и голос Утшхэ, и голос Райто, отчего становилось еще горче, и голос Танако, хотя тот всегда поддерживал Эйниссу и, казалось, понимал ее. «Неужели все так плохо? – Думала Эйнисса. – Они все обманывали меня? Они не любили меня?». Она потерялась бы в догадках на долгие часы, если бы не вновь прозвучавший, так уместно, будто знавший все, что творилось в ее голове, голос:
- Все можно изменить!
Эйнисса какое –то время, закрыв глаза, думала о чем-то, видимо, своем – немного смуглое, красивое ее лицо выражало не столько задумчивость, сколько спокойствие, мысль или же сосредоточение на ней. И, наконец, она медленно подняла густые ресницы.
- Что ты предлагаешь делать? – Тихо спросила она вслух.
- Ступай туда, куда велит сердце, вампир! – Раздался смех, и тихо, чуть слышно отделилась от ног Эйниссы тень и легла на Лунную Тропу  чёрной, словно режущей ее нитью. И Вампир поспешила по ней.
Они не знали, что Райто, находясь достаточно далеко от них, уже знал и слышал всё. Связанный с Эйниссой узами более крепкими, чем узы простых влюбленных, но не в силах помешать тени, которой он не нанес бы вреда даже пожелав того, и, зная этой тени значение, он уже спешил в Као’Зе на своих прекрасных крыльях.
Но крылья, давно не востребованные владельцем, как и его душа, его сердце, были серы и тяжелы.

Утро тогда так и не наступило. Луна давно скрылась, а солнца, или даже характерного свечения, светлости вокруг – ничего не было. Только та же, пустая и холодная – потеряв покровительство Эдемейн Утшхэ этот холод очень ясно ощущала – тьма. И холод этой тьмы был далек от природного – он был страшен ровно настолько, чтобы напугать бывшую жрицу. А ведь она много повидала за свои годы!
- Страшно… - Йохко впилась когтистыми лапами сильнее в плечо хозяйки, оставив на плече маленькие проколы, где сразу же выступили капли крови. Девушка вновь закашлялась, а, откашлявшись, утерлась рукавом и позвала хранителя, параллельно размышляя о том, что ей с этим делать: с каждый днем болезнь и слабость брали свое, и не только силы ледяной богини, но и ее собственные силы постепенно уходили, почти на ее же глазах испаряясь, пропадая в никуда. О, знал бы кто, как это ее пугало! Все силы ее душевные уходили теперь лишь на то, чтобы скрыть этот мерзкий страх: не было сил волноваться за Айлану, Эйниссу, Райто и тетушку с ее молоденьким, сомнительного благородства сыном; не было и мыслей у ней о себе- страх лишь, который необходимо было скрыть. Страх перед будущим, которое могло ждать ее – разрушенным и пустым, ведь без Силы, без Мощи и Власти не мыслила она своего существования, - она сама была сосредоточение чего-то божественного, руководствующего, и потому потеря сразу всех этих элементов вгоняла ее в глубокую бездну раздумий.
«Если я не имею более сил, то я немощна. Если я немощна, я не имею власти, так как значительность моя исчезает чуть более, чем полностью. А, если так, что я есть, что представляю из себя? Неужто от меня останется лишь тень прошлого, воспоминание, которое будет и мною же погребено, забыто в закоулках сознания?» - думала она, задавалась этими вопросами, и, не находя ответа, тайно страдала. В действительности, потеря Силы тяжело далась ей, - неожиданно ясное видение необходимости такового поступка и сам поступок аукнулись бедой: Утшхэ не могла привыкнуть к беспомощности, но это было еще не самое ужасное, - хуже всего было то, что люди называли Чувствами и Эмоциями. Естественные для других, для нее, с детства потерявшей возможность к сильному Чувству, они, - Эмоции и Чувства, были словно раскаленные прутья. Иногда думалось ей, что лучше бы она испытывала физическую боль, муки смертных, страдания людей, но не эту неугасающую внутри бурю.
Темное, страшное небо все не уходило, а светило всё не вставало, будто… Украденное. Йохко на плече беспокойно возилась и жалась к хозяйке, зарываясь головой в белые волосы, укалывала когтями плечо, как бы боясь с него упасть. Утшхэ никак не могла ее успокоить, - да и смысла пытаться не было. Сердце, - собственное ее сердце, как и Йохко, не паниковали, но тихо стонали, разбиваясь на осколки: на чувства, на воспоминания, на желания и на мысли. Все это вихрилось и мешалось в голове, мешало выбрать одну, определенную мысль и обдумать ее – логика словно никогда и не была свойственна экс-жрице.
- От меня что-то нужно? – Раздался прямо над ухом девушки пустой голос хранителя. Вздрогнув, Утшхэ обернулась, подозрительно щурясь – относительная освещенность благодаря светящемуся оперению Йохко позволяла разглядеть лицо Танако.
Оно мало радовало своим безжизненным, пустым выражением. Отчаяние ли или же равнодушие овладело этим нечистокровным эльфом?..
Они долго молчали стоя так: глядя друг на друга с равнодушным выражением усталых, испещренных ссадинами худых лиц и глаз, будто…
Будто ждали чего-то.
- Твоя задача – разведать местность над лесом по прямой до Трилстона, а также узнать об обстановке в самом городе и в его окрестностях. После доложиться мне. Йохко… - Утшхэ не закончила, как феникс встрепенулась и перескочила на плечо хранителя, радостно взвизгнув. На лице же Танако отразилось подобие улыбки – та словно пробилась из-под темной пелены.
Хранитель молча кивнул и сделал шаг прочь, как его догнал тихий, холодный голос подопечной:
- Будь осторожен. Я знаю – скоро произойдет что-то ужасное. И не хочу, чтобы кто-то связанный со мной был в это втянут.
Эльф передернул плечами и, расправив свои жуткие крылья и взлетев, умчался прочь.
Утшхэ же долго смотрела ему вслед: до тех пор пока не исчез вдалеке свет оперения феникса. Что-то кроме нахлынувших после освобождения чувств, что-то иное, какое-то предчувствие тревожило ее.